На примере культуролога П., превратившего свою квартиру в исследовательский полигон.
Приятель П. вот уже много лет реализует себя в непростой социальной парадигме, где его ученая степень по культурологии постоянно резонирует с неуёмной жизненной активностью. Поэтому даже продажу доставшейся в наследство квартиры П. превратил в личный исследовательский полигон, периодически радуя светское общество своими отчетами. Ведь ничто так полно не раскрывает противоречия социокультурных трансформаций, как периодические попытки пристроить свои жилые метры в чужие добрые руки, которые, к тому же, должны оказаться максимально щедрыми.
Когда П. был еще наивен и верил фразе «Мы подумаем и обязательно вам перезвоним», осмотр его квартиры шел по довольно стандартному сценарию. Сначала визитеры терялись в запутанной системе внутренних дворов, потом прорывались через три домофона, стукались об облезлые оконные рамы, стоящие сразу за подъездной дверью, и уезжали этажом выше, потому что в лифте постоянно западала кнопка. В квартире, которую открывали только к приходу потенциальных покупателей, их засовывали в бахилы, риелтор галопом пробегал с ними по трем комнатам, быстро открывал двери санузлов и кладовок, тыкал пальцем в план электропроводки, любовно поглаживал новые батареи и громко хлопал пластиковыми стеклопакетами. Гости ошарашено внимали, безропотно позволяли извлечь себя из бахил и исчезали навсегда в затемненном пространстве подъездного коридора. Он поглощал их как черная дыра – безо всякой надежды на возвращение. П., не дождавшийся за два месяца ни одного звонка, коротким и не очень культуроведческим словом отослал риелтора и засел вплотную за изучение квартирного вопроса, призвав на помощь весь свой немалый опыт системного научного анализа.
Для начала он решил попробовать взглянуть на квартиру глазами своих потенциальных покупателей, «обнулив» собственное восприятие этого пространства. Рассуждения об имманентном свойстве фотографии, обладающей способностью беспристрастно, а потому наиболее объективно фиксировать реальность, П. коварно обратил к своему 11-летнему сыну, который безропотно протянул ему свой новый смартфон уже на слове «имманентное». Семья и гости приятеля П. на несколько недель погрузились в увлекательную игру «найди и покажи интерьерные диссонансы». В почетных лидерах закрепились клубки проводов вдоль стен и под столами, отломанные ручки у мебели и хаотично загроможденные полки в книжных шкафах. В затылок им дышали отколотая плитка на кухне, ржавые краны, подшивки советского журнала «За рулем», подпирающие диван, и неубранные окурки в пепельнице на окне. Итогом этих интерьерных фотобомбежек стала тотальная чистка всего квартирного пространства от сломанных или сваленных в беспорядке вещей, которые либо чинились, либо целыми коробками выносились на мусорку.
Готовясь к следующему этапу, П. прочитал несколько работ про семиотику обоняния, хитрыми намеками заманил в продаваемую квартиру знакомую супружескую пару, настойчиво велел им ходить по комнатам, тщательно всё нюхать и спонтанно делиться своими впечатлениями. Испуганные его решительным тоном друзья послушно обошли всю квартиру, за час практически полностью исчерпав свой цензурный словарный запас прилагательных. Довольный П. шагал за ними с блокнотом, бодро делая пометки в столбиках «Мэ» и «Жо». Итог этого эксперимента показал, что в квартире П. на ассоциативном уровне пахло 60-ми (пролитый флакон «Красной Москвы» в шкафу), нервозностью (залежи валерьянки на антресолях) и рыбалкой (сушеная вобла на балконе). П. решительно ликвидировал проблемные зоны и двинул в атаку приемы аромамаркетинга: прописал в кухне банку с хорошим молотым кофе, а в комнатах – небольшие цитрусовые аромакомпозиции, куда хаотично повтыкал палочки корицы. Вышло, может, и немного вычурно, но зато – с брутальным мужским авторским дизайном.
Статьи о коллективном бессознательном и поисках личной индивидуальности навели П. на мысль о том, что больше всего потенциального покупателя его квартиры будут раздражать в интерьере любые намеки на нынешнего хозяина. Поэтому в картонные коробки быстро полетели сувенирные магнитики с холодильника, выцветшие семейные фотографии, настенное макраме и коллекция советских значков. Из спальни П. убрал телевизор («подсознательно раздражает женщин»), а со стен – ковры («сознательно раздражают всех»). Всю мебель в комнатах переставили так, чтобы она не загораживала вход и не мешала передвигаться, старые скрипучие двери убрали и поставили вместо них новые, хоть и самые дешевые. Финальный удар П. нанес по подъезду: вкрутил на первом и своем восьмом этаже нормальные лампочки, а старые оконные рамы, блокирующие вход в подъезд, по-тихому сам вынес на свалку, случайно окончив таким образом главный подъездный конфликт последней пятилетки.
Первые же посетители, которых П. лично встретил у метро и без задержек довел прямо в квартиру, переступили ее хорошо освещенный порог, вдохнули аромат свежесваренного эспрессо, с воодушевлением осмотрели внезапно ставшие просторными комнаты и расстались с П. на самой позитивной ноте. И, что самое интересное, потом действительно перезвонили. Правда, квартиру эту П. продал не им, а пятым своим покупателям. И еще долго после этого, довольно усмехаясь, обещал в компаниях, что свою следующую научную монографию обязательно сделает автобиографичной, а «умную» предпродажную подготовку квартиры рассмотрит не иначе как специфический социокультурный феномен современного мегаполиса.
